Военные планы Германии и СССР перед второй мировой войной.

Маршал А.И.Еременко объяснял в своих мемуарах, что основой советской стра-тегии перед войной был принцип сокрушительного ответного удара. Сразу после напа-дения противника предполагалось вести наступательные действия, а не обороняться, поскольку сил и средств было более чем достаточно для остановки наступления про-тивника и нанесения ему сокрушительного поражения посредством контрнаступле-ния.[25,с.59,] В сентябре 1940 г. наркомат обороны доложил Политбюро ЦК ВКП(б) соображения по развертыванию войск у западной границы в свете происшедших в Евро-пе событий. Предполагалось, что сосредоточение основных сил германской армии наи-более вероятно к северу от устья реки Сан. Поэтому главные силы нашей армии необ-ходимо развернуть от Балтийского моря до Полесья, в Прибалтийском и Западном ок-ругах. Но Сталин не согласился с такой концепцией. Он предположил, что главный удар будет на юго-западе, для овладения Украиной, Донецким бассейном, Кавказом - наиболее богатыми промышленными, сырьевыми и сельскохозяйственными районами [28,т.3,с.435] Пришлось разрабатывать новый план, появившийся к концу 1940 г. По этому плану основной удар противника ожидался в направлении Львов-Киев. Вспомога-тельный удар мог быть нанесен из Восточной Пруссии на Вильнюс-Витебск. Концентра-ция основных сил на львовско-киевском направлении преследовала цель не допустить продвижение крупных танковых масс противника на Украину. Принималось во внимание, что на этом направлении местность наиболее удобна для развертывания танковых и мотопехотных частей. Важно отметить, что военные все же предполагали возможность флангового удара по центральной группировке немцев частью сил южного направления, но при условии обязательного удержания района Ковель, Ровно, Львов.

При оценке сил противника исходили из весьма завышенных показателей - 240 дивизий , 10 тыс. танков, 15 тыс. самолетов. Это поистине фантастические данные, учитывая, что расчет делался на возможность привлечения Германией не более 60% своих соединений. Ведь фактически в нападении участвовали 153 германские дивизии (из них 123 в составе ударных группировок, 24 - в резерве Главного командования). Союзные войска располагали 16 финскими, 13 румынскими дивизиями и 4 венгерскими бригадами. Данные по самолетам и танкам оказались завышенными в несколько раз.[28,т.3,с.434] Из имевшихся к началу войны 303 советских дивизий (81 - в ста-дии формирования) для обороны западного направления привлекалось 170. В первом эшелоне армий прикрытия, предназначавшемся для принятия на себя первого удара противника и обеспечения планомерной мобилизации, сосредоточения и стратегическо-го развертывания войск, находилось 63 дивизии и 2 бригады. 51 дивизия располага-лась во втором эшелоне, 45 - в резерве командующих округами. 11 подчинялись непо-средственно Наркому обороны. Войска второго эшелона, в массе своей танковые и ме-ханизированные, должны были нанести мощные контрудары и создать благоприятные ус-ловия для перехода наших сил в наступление.[5,с.93] Сейчас утверждается, что по-добная схема действий была крайне невыгодной.[60]

В декабре 1940 г. состоялось совещание высшего командного состава нашей ар-мии, на котором обсуждались проблемы современной войны. Интересна характеристика, данная тогдашним начальником Генерального штаба К. А. Мерецковым в его докладе по проекту Полевого устава советским и германским войскам. Он утверждал, что наша дивизия значительно сильнее германской дивизии и во встречном бою безусловно раз-громит ее. В обороне наша дивизия отразит удар 2-3 дивизий противника. В наступ-лении полторы наших дивизии преодолеют оборону дивизии противника. По раскладу генерала армии получалось, что у нашей дивизии никак не меньше чем двойное пре-восходство над германской.[29,с.58] Это была типичная для тех времен оценка.

После совещания состоялись две оперативно-стратегические игры на картах, замысел которых отражал нашу военную доктрину. По заданию на первую игру "запад-ные" (командующий Г.К. Жуков) осуществили нападение на "восточных" (командующий Д.Г. Павлов) и к 23-25 июля продвинулись на территорию Белоруссии и Литвы на 70-120 км от границы. Но в результате ответных действий были отброшены к 1 августа в исходное положение. С этого и начиналась собственно первая игра. По заданию на вторую игру Юго-Восточный фронт "западных" (командующий Павлов) и их союзники на-чали боевые действия 1 августа 1941 г. против Львовско-Тернопольской группировки "восточных" (командующий Жуков) и вторгся на территорию Украины на глубину 50-70 км, однако на рубеже Львов-Ковель был встречен сильным контрударом Юго-Восточного фронта "восточных" и к исходу 8 августа отошел на заранее подготовленные рубе-жи.[13,c.9] В играх не было даже попытки рассматривать действия "восточных" в случае нападения реального противника. То есть предполагалось, что план прикрытия государственной границы был выполнен успешно в первые дни. Что казалось разработ-чикам игры самим собой разумеющимся в условиях превосходства в силах и средствах, особенно в авиации и танках. В первой игре - по танкам 2,5:1, по авиации 1,7:1. Во второй - по танкам 3:1, по самолетам 1,3:1. В обеих играх наступающей стороной были "восточные". В первой игре наступление "восточных" было прервано фланговым ударом "западных". Во второй игре наступление "восточных" было более успешным.

11 марта 1941 г. был составлен "уточненный план" стратегического разверты-вания Вооруженных сил Советского Союза с учетом результатов игр.[13,c.10] В этом плане окончательно признавалось как основное направление удара противника южное, для захвата Украины. Соответственно, и наши войска должны были сосредоточиться именно там, чтобы разбить нападающих и в первый же этап войны отрезать Германию от балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздейст-вовать на балканские страны в вопросах их участия в войне против СССР. После ус-пешного отражения первого удара мощными механизированными соединениями провести и развить глубокий прорыв и быстро решить исход войны.

К этому времени уже изготовилась германская армия - осталось только вклю-чить механизм массовой переброски соединений и частей из западных областей Герма-нии к границе СССР. Причем германское командование и делало ставку на превосход-ство железнодорожной сети, полагая, что не имеет большого значения, где будут на-ходиться предусмотренные для сосредоточения на Востоке войска - в Померании - Бранденбурге - Силезии или в Западной Германии. Чем дальше силы от предстоящего района сосредоточения, тем внезапнее будет начало этого сосредоточения, которое Германия в состоянии провести гораздо быстрее, чем противник. Фактически сохрани-лось соотношение скорости мобилизации и развертывания армии, которое было к нача-лу первой мировой войны: Германия за 10 дней, Россия - за 40. Дело в том, что же-лезнодорожная сеть развивалась в СССР в 20-30 гг. крайне неудовлетворительно, а во вновь захваченных районах только и успели, что перешить имеющуюся сеть на бо-лее широкую колею. [23,т.2,с.80]

В мае 1941 г. появляется документ за подписью тогдашнего заместителя на-чальника оперативного отдела Генерального штаба. О чем же вел речь генерал-майор А. М Василевский? Он настаивает на необходимости перехвата инициативы у герман-ского командования, упреждении его в развертывании. Для этого нужно атаковать германскую армию, находящуюся в стадии развертывания. Этому благоприятствует то, что Германия увязла в войне с Англией.[20] Следует напомнить, что Германия не имела тогда возможности для высадки на Британские острова (десантные суда, кораб-ли прикрытия и обеспечения). А, кроме того, она не видела в том никакой необходи-мости. Гитлер в августе 1940 г. полагал, что если разгромить Англию, то вся Бри-танская империя распадется. Однако Германия от этого ничего не выиграет. Разгром Англии будет достигнут немецкой кровью, а пожинать плоды будут Япония, Америка и другие. Не надо нападать на Англию, надо лишь разбить те иллюзии, которые ей дают волю к сопротивлению. Если Россия будет разгромлена, тогда Англия потеряет по-следнюю надежду.[16,т.2,с.79]

Второе, что благоприятствовало, по мнению Василевского, наступательной опе-рации - то, что из якобы имевшихся 287 германских дивизий на нашей границе сосре-доточено только 120. А выставить Германия могла 180 дивизий (в том числе 19 тан-ковых и 15 моторизованных), и до 240 - вместе с союзниками. Идея состояла в том, чтобы главный удар нанести силами Юго-Западного фронта в направлении Кракова - Катовиц, и отрезать Германию от союзников - Венгрии и Румынии. Левое крыло Запад-ного фронта должно было наносить удар в направлении Седлец - Демблин. Этот удар мог сковать Варшавскую группировку и содействовать в разгроме Юго-Западным фрон-том Люблинской группировки. Против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии, Румынии следовало вести активную оборону, но быть готовым к нанесению удара против Румы-нии.

Времени для подготовки крупной наступательной операции было явно недоста-точно. Опыта еще меньше. А печальный пример финской кампании позволяет усомниться в возможности успешных наступательных действий нашей армии в тех условиях и при том ее состоянии. Весьма сомнительны появляющиеся сейчас предположение о том, что превентивный удар позволил бы нам легче разбить Германию. Как и версии о том, что вступление в войну в 1939 г. было бы большим благом.[6;8;17;18;24;33]

Германское руководство вновь использовало идеи Шлиффена при стратегическом планировании второй мировой войны. План вторжения в Польшу предписывал неожидан-ным прорывом во внутренние области страны упредить организованную мобилизацию и сосредоточение польской армии и разбить ее западнее линии Висла - Нарев. Был ис-пользован метод нанесения мощных таранных ударов танковыми группировками на узких участках фронта для быстрого прорыва моторизованных соединений в глубину обороны. Развертывание главных польских сил в непосредственной близости от границы облег-чило нанесение агрессором сокрушительного удара.[40,с.72;46,с.45] Уже в октябре 1939 г. Гитлер сформулировал идею западной кампании - решительный удар и быстрая победа. Глубокий прорыв танковых частей через Арденны к побережью Ла-Манша и ок-ружение основной массы вражеских войск. В ноябре 1939 г. (еще до финской кампа-нии), Гитлер на совещании руководства вермахта констатировал, что Россия опасно-сти в данный момент не представляет, а ее вооруженные силы имеют низкую боеспо-собность.[40,с.225] Весьма симптоматичное заявление - как по времени, так и по тону. Проходит чуть более полугода - и тон становится еще более категоричным - война против СССР в противоположность войне с Францией будет похожа только на иг-ру в куличики. Основой подобного утверждения служило представление о том, что со-ветский офицерский корпус не в состоянии осуществлять квалифицированное руково-дство войсками, подтверждением чему служил опыт финской кампании.[42,c.34] На-чальник штаба 4 германской армии Г. Блюментритт 9 мая 1941 г. на совещании в опе-ративном отделе штаба сухопутных войск утверждал, что советское военное командо-вание уступает германскому: мыслит формально, не проявляет уверенности в себе. Оставшихся высших военачальников следует еще меньше бояться, чем бывших, хорошо подготовленных генералов царской армии. Германские войска превосходят противника по боевому опыту, обученности и вооружению. Системы управления, организации и подготовки войск самые правильные. Предстоят упорные бои в течение 8-14 дней, а затем успех не заставит себя ждать. Слава и ореол непобедимости, идущие повсюду впереди вермахта, будут особенно парализующе действовать на противни-ка.[34,с.281;42,с.36] Если вспомнить, что в июле 1940 г., когда были отданы пер-вые распоряжения Гитлера о начале практической подготовки операции против СССР, речь шла о длительности ее примерно в 5 месяцев, то за год срок сократился чуть ли не до недели.

К. Симонов писал, что армия с трудом восстанавливала моральные ценности и дисциплину. Причем репрессии нисколько не прекращались. И многие другие специали-сты называют основной причиной поражений особенности характера Сталина.[33;48]

Гитлер сразу же повел речь о главном ударе на Москву, позволявшем создать чрезвычайно невыгодные условия для боевых операций мощнейшей советской группиров-ке на Украине (война с "перевернутым фронтом").[16,т.2,с.69] Общие соображения о возможности развития событий были изложены в памятной записке, подготовленной к 15 сентября 1940 г. полковником К.Лоссбергом, руководителем группы сухопутных войск в оперативном отделе германского Генерального штаба. По его мнению, в войне против Германии у СССР было 3 возможности: превентивный удар по начинающим сосре-доточение у границы германским войскам; принятие на себя удара германских воору-женных сил, развернувшись у границы, чтобы удержать в своих руках новые позиции, захваченные на обеих флангах (Балтийское и Черное моря); отступление в глубину своего пространства, чтобы навязать наступающим армиям трудности растянутых ком-муникаций и связанные с ними трудности снабжения, а затем, лишь в дальнейшем ходе кампании, нанесение контрудара.

Первый вариант показался невероятным - в лучшем случае операции против Фин-ляндии, либо против Румынии. Более вероятен второй вариант, поскольку нельзя предполагать, что столь мощная военная держава без боя уступит свои богатейшие, в том числе недавно завоеванные области. Кроме того, западнее Днепра развернута особенно хорошо оборудованная сеть наземных сооружений ВВС. При отступлении эта сеть будет утрачена. Для германской армии такое решение, при котором противник уже на раннем этапе примет бой крупными силами, благоприятно, потому что после поражения в приграничном сражении советское командование вряд ли сможет обеспе-чить организованный отход всей армии.

Если же советские войска будут заранее строить свои планы на том, чтобы сначала принять удар немецких войск малыми силами, а главную свою группировку сконцентрируют в глубоком тылу, то рубежом расположения последней севернее При-пятских болот мог быть мощный водный барьер, образованный Двиной (Даугавой) и Днепром. Такое неблагоприятное решение Лоссберг посчитал возможным. Но невероят-ным ему показалось предположение, что южнее Припятских болот без боя будут остав-лены южные области Украины.[23,т.2,с.82]

Из трех вариантов признавался самым вероятным тот, который был самым небла-гоприятным для нас. Фактически ведь так и случилось. Причем просчитывалась невоз-можность для Сталина поступить по-иному - и политическая, и психологическая, и даже экономическая. Все последующие германские разработки развивали эти идеи. В середине декабря 1940 г. в штабе командования сухопутных войск состоялась подго-товительная стратегическая игра для операции "Барбаросса". Замысел операции изло-жил Ф. Паулюс. Первой целью он назвал овладение Украиной (включая Донбасс), Моск-вой, Ленинградом. Это позволит захватить практически всю военную и тяжелую про-мышленность. Вторая цель - достижение линии Архангельск-Волга-Астрахань. По за-мыслу разработчиков, такой исход лишал СССР всякой надежды на возрожде-ние.[11,с.208] При оценке возможного поведения советского командования расчет од-нозначно был сделан на его стремлении оказать упорное сопротивление на границе. Мотивы - трудно решиться добровольно отдать области, совсем недавно захваченные. А, кроме того, попытаться с самого начала ослабить германские силы и обеспечить возможность развертывания армии. Поэтому задачи сухопутных войск Германии форму-лировались таким образом - при поддержке авиации уничтожить лучшие кадровые вой-ска противника, добившись решающего сражения, и тем самым воспрепятствовать пла-номерному и полноценному использованию огромного людского потенциала СССР. Быстро добиться этого решения, до того, как СССР развернет свои оборонительные войска. После удачи первого прорыва стремиться по частям громить силы противника и не да-вать им создавать единый новый фронт. Если при помощи этих решений не удастся достичь окончательного выигрыша войны, то все равно противник не сможет удержать-ся, а тем более добиться перелома в войне.

31 января 1941г. появилась директива по стратегическому развертыванию гер-манских сухопутных войск, в которой окончательно было закреплено намерение унич-тожить советские войска путем быстрейшего продвижения вперед ударных танковых групп для воспрепятствования отхода наших сил в глубь страны. Более того, ожида-лось проведение нашим командованием крупных наступательных операций для ликвида-ции германского прорыва, а также для обеспечения отхода войск за линию Днепр - Двина. Бывший начальник штаба германской 17 армии Ф. Мюллер вспоминал, что перед группой армии "Юг" ставилась задача разгрома и уничтожения нашей группировки на Правобережной Украине, причем надлежало ни в коем случае не давать возможность советскому командованию перебросить часть сил с юга на центральное, главное на-правление. Особо подчеркивалась необходимость захвата инициативы и вынуждения противника вводить в бой преждевременно и частями новые или высвобождающиеся с других участков фронта резервы. Тогда их можно будет уничтожать поодиночке, не давая возможности образовывать крупные стратегические группировки.[34,с.281] Пла-ны эти считались выполнимыми, причем они не были окончательными. 11 июня 1941 г. увидела свет директива Гитлера No 32, в которой после разгрома СССР к осени 1941 г. (это примерно 3 месяца, именно такой срок предполагался еще в марте для "окон-чательного решения русской проблемы") должен был последовать прорыв на Ближний Восток (через Турцию или из Закавказья, и через Египет) в 1942 г.[7,с.70;34,с.279] План этот был подтвержден в июльской директиве Гитлера, прав-да, развал СССР ожидался к зиме 1941 г., с выходом к Волге.[22,с.11]

Можно утверждать, что перед первой мировой войной прямой военной угрозы для России не было. Никто не претендовал на ее территорию. Она сама рассчитывала на ряд австрийских и турецких владений. В войну Россия вступила под влиянием импер-ских, геополитических амбиций, пытаясь решить экономические проблемы военными ме-тодами. Сыграло роль и давление союзников.

Но война стала затяжной. Тяготы ее привели к падению режима и установлению в стране диктатуры коммунистической партии. При этом страна не утратила суверени-тета. Вновь стала очевидной военная неуязвимость России в силу ее уникальных гео-стратегических особенностей.

Итоги первой мировой войны практически неотвратимо влекли за собой новый военный конфликт. Германский реванш приобрел глобальную направленность. И СССР был одной из потенциальных жертв. Но советское руководство надеялось на осознание руководством германским опасность нападения на СССР. И, вероятно, для усиления впечатления о нашей военной мощи сосредоточило войска так близко к границе. Пре-небрегая возможностью выбора оптимальной военной доктрины глубокой массированной обороны с использованием огромных пространств страны.

СССР выстоял первые полтора года войны, самые ужасные, кровопролитные без сколь-нибудь существенной поддержки союзников. Потеряв всю промышленность, всю (и не одну) кадровую армию. Дорогостоящая наука войны в итоге была усвоена. Поэтому переоценивать роль пакта о ненападении в возникновении второй мировой войны нет резона. Сталин как прагматик предположил невозможность для Гитлера успешно про-вести кампанию против СССР. И полагал, что войны попросту не будет. Можно будет договориться. И Гитлер ловко этим естественным желанием Сталина воспользовался.

Что же касается соотношения военного потенциала СССР и Германии в 1939 и 1941 гг., то оно не изменилось, поскольку не изменилась внутренняя политика в СССР, стиль руководства, принципы военного планирования и все остальное. Поэтому тяжкие поражения были неизбежны. Как и неизбежная, но чрезвычайно дорогая наша победа.